Утренний трамвай
Стекло дрожит, впуская серый свет. Напротив — лица, стертые, как медь. Ни прошлого, ни будущего нет, лишь право на окне запотететь. И город входит в каждый позвонок неоновым, назойливым уколом. Я — пассажир. Я страшно одинок. Я выхожу. И становлюсь глаголом.
Фонарь на Патриарших
Он видел всё: и тень от Маргариты, и чей-то спор, не стоящий гроша. Все судьбы здесь заранее отлиты в тяжелый чугун, молча, не спеша. Он, как зрачок божественной изнанки, глядит на мир, не веря ничему. И только блик на опустевшей банке внушает уважение к нему.
Станция «Площадь Восстания»
Мозаика лиц в переходе подземном, где каждый — осколок великой страны. И голос диктует, настойчиво-древний, что все мы друг другу отныне странны. Состав пролетает, как выдох эпохи, сквозь мрамор, гранит и чужие мечты. И чьи-то забытые, тихие вздохи становятся частью вселенской немоты.